Рандеву с Валтасаром - Страница 51

— Получается слишком много, — сказал Дронго. — Кстати, там были две женщины, о которых я тебе не говорил.

— Кто они?

— Там еще стояла эта симпатичная датчанка Мулайма Сингх и Мэрриет Меестер из Голландии.

— Я ее помню. — кивнул Пацоха, — она похоже на Николь Кидман. Значит, нужно добавить еще четверых. Но у нас только двадцать два места.

— Убери двоих грузин и двоих литовцев, — предложил Дронго, — у нас вызывают сомнения только Георгий Мдивани и Еужений Алисанка. Остается двадцать два человека. Четверо украинцев, четверо испанцев, четверо последних, о которых мы говорили. Трое югославов, двое болгар, ты, я, Нелли Мёллер. Плюс Георгий и Еужений. Вот тебе полный комплект. Все, кого мы можем подозревать.

— Двадцать два человека, — задумчиво сказал Пацоха. — У тебя больше нет никаких добавлений? Я бы оставил еще Геркуса, он приходил вместе с Эужением в отель. И, если хочешь, уберу Карлоса, как ты предлагал.

— Нет, нет. Он везде появляется с Инес Педросой. Не нужно их разлучать. Давай лучше заменим его на Нелли Мёллер. Она единственный человек, кто не был в отеле и не вызывает у нас подозрений.

— Вообще-то я хотел пообедать с ней, — проворчал Пацоха, — но, похоже, ты прав. Значит, получился список на двадцать два человека. Четверо украинцев, четверо испано-португальцев, трое югославов, двое болгар, двое литовцев, грузин, представители Андорры, Лихтенштейна, Голландии, Дании. И мы двое. Шесть женщин и шестнадцать мужчин. У тебя есть еще кто-нибудь на примете?

— Нет. Похоже, мы уточнили наш список. Из сорока человек, находившихся в тот момент в отеле, эти двадцать два вызывают наибольшее подозрение. Давай проверим наши сомнения, Яцек. Но я бы поставил еще два дополнительных стула и пригласил еще двоих.

— Кого?

— Имен называть не буду. Мужчина и женщина. Один из них очень известный поэт. Оба злоупотребляют героином. Они не годятся на роль профессиональных убийц, но вполне могут помочь тому, кто вовремя даст наркотик.

— Проверим их отдельно, я примерно представляю, о ком ты говоришь.

— Для этого не нужно особо напрягать свою фантазию, — заметил Дронго, — все видно по их изможденным лицам.

— Почему ты не включил турок? — вдруг спросил Пацоха. — Там была еще турецкая супружеская пара.

— Тургай Фисекчи. Мало того, что он член запрещенной в Турции коммунистической партии, ты еще хочешь, чтобы он был и убийца? Он напоминает мне три шара, сложенных вместе. И при ходьбе эти шары словно двигаются. Голова, тело и ноги. А его жена Фатима — это один маленький круглый шарик. Она врач, официально включенный в нашу группу, и ее наверняка проверяли. Во всяком случае, на наличие профессиональных навыков и опыта работы. Поэтому я их исключил.

— Мы пригласим всех во вторую смену, — предложил Пацоха, — и тогда все будет зависеть и от нашей наблюдательности, и от твоего правильного расчета.

— Один из этой компании наверняка убийца Густафсона, — сказал Дронго, — и я собираюсь его разоблачить. Самое важное, чтобы он ничего не заподозрил до того момента, пока мы начнем действовать. Я думаю, что было бы полезно поговорить с Борисовым.

— Поговорим, — согласился Пацоха. — Лучше, если это сделаю я. У тебя, по-моему, с ним сложные отношения.

— Он, наверно, думает, что я ухаживаю за Виржинией. Но мы только вместе пили текилу.

— Этого вполне достаточно, чтобы возбудить в нем ревность. Говорят, что ты пьешь как автомат и можешь влить в себя невероятное количество алкоголя.

— Я вообще не пью, — поморщился Дронго, — но если нужно, могу выпить довольно много. Я тебе об этом уже говорил. Дело, очевидно, в моей комплекции. Меня трудно свалить с ног обычной порцией спиртного.

— Ты знаешь, что он работает на французскую разведку?

— И, по-моему, не только на французскую. — усмехнулся Дронго. — Давай сделаем так. Не будем ничего ему говорить. Заодно проследим и за его реакцией на мое предложение. Для чистоты эксперимента. Хотя мне очень не нравится, что приходится прибегать к подобным методам, чтобы выявить преступника. Это может быть опасно.

— Иначе он затаится, и мы ничего не узнаем. — ответил Пацоха, — думаю, что у нас нет другого выхода.

Оба еще не знали, что сегодня произойдет еще одна трагедия, не подозревали, чем кончится сегодняшний переезд.

МОСКВА. 18 ИЮНЯ

Несколько дней Меликов провел в постели, словно впав в некое беспамятство. Бешенство, охватившее его после того, как врач наложил гипс, не поддавалось описанию. Он катался по постели, кусал подушку, рвал зубами простыни. Обе ноги были закованы в гипсовые колодки, и теперь он не мог самостоятельно передвигаться. Братья Изотовы все эти дни не отходили от него, подавая еду и судно по мере необходимости. Несколько дней казалось, что он балансирует на грани безумия, но восемнадцатого июня, в воскресенье, он, наконец, попросил дать ему завтрак и даже попытался подняться.

К полудню ему прикатили инвалидную коляску. Ему потребовалось совсем немного времени, чтобы научиться пользоваться ею. И уже вечером, к ужину, он впервые выехал на своем инвалидном кресле.

Вечером приехал полковник Баширов. Он прошел в комнату, где ужинал Меликов, и, коротко поздоровавшись, сел напротив.

— У нас все готово, — сказал полковник, — ты уже видел место, где будет установлена взрывчатка. Поэтому твои расчеты должны быть настолько безупречными, что к ним не смог бы придраться ни один специалист.

— Что вам еще нужно? — мрачно спросил Мирза.

— Более подробные расчеты. Проверь все еще раз, чтобы мы вышли на окончательный вариант. Рассчитай силу взрыва с учетом того, что мы заложим взрывчатку у стены.